Неточные совпадения
Ободренный успехом первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к
изданию второго. Плоды оказались скорые, и
на улицах города тем же таинственным путем явился новый и уже более пространный закон, который гласил тако...
На это отвечу: цель
издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие — для того, чтобы законодатели не коснели в праздности…"
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не были, как при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили
на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от
издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных
изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление
на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
— Костанжогло. [В ранней редакции — Скудронжогло. В дальнейшем Гоголь изменил эту фамилию
на Костанжогло. Так печаталось во всех
изданиях второго тома «Мертвых душ».]
В первом
издании второго тома «Мертвых душ» (1855) имеется примечание: «Здесь пропущено примирение генерала Бетрищева с Тентетниковым; обед у генерала и беседа их о двенадцатом годе; помолвка Улиньки за Тентетниковым; молитва ее и плач
на гробе матери; беседа помолвленных в саду.
Иноков только что явился откуда-то из Оренбурга, из Тургайской области, был в Красноводске, был в Персии. Чудаковато одетый в парусину, серый, весь как бы пропыленный до костей, в сандалиях
на босу ногу, в широкополой, соломенной шляпе, длинноволосый, он стал похож
на оживший портрет Робинзона Крузо с обложки дешевого
издания этого евангелия непобедимых. Шагая по столовой журавлиным шагом, он сдирал ногтем беленькие чешуйки кожи с обожженного носа и решительно говорил...
Дома
на столе Клим нашел толстое письмо без марок, без адреса, с краткой
на конверте надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его перевели в Устюг, и просил прислать книг. Письмо было кратко и сухо, а список книг длинен и написан со скучной точностью, с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест
изданий; большинство книг
на немецком языке.
Глубоко в кресле сидел компаньон Варавки по
изданию газеты Павлин Савельевич Радеев, собственник двух паровых мельниц, кругленький, с лицом татарина, вставленным в аккуратно подстриженную бородку, с ласковыми, умными глазами под выпуклым лбом. Варавка, видимо, очень уважал его, посматривая в татарское лицо вопросительно и ожидающе. В ответ
на возмущение Варавки политическим цинизмом Константина Победоносцева Радеев сказал...
И было забавно видеть, что Варвара относится к влюбленному Маракуеву с небрежностью, все более явной, несмотря
на то, что Маракуев усердно пополняет коллекцию портретов знаменитостей, даже вырезал гравюру Марии Стюарт из «Истории» Маколея, рассматривая у знакомых своих великолепное английское
издание этой книги.
— Не надо о покойниках, — попросил Лютов. И, глядя в окно, сказал: — Я вчера во сне Одиссея видел, каким он изображен
на виньетке к первому
изданию «Илиады» Гнедича; распахал Одиссей песок и засевает его солью. У меня, Самгин, отец — солдат, под Севастополем воевал, во французов влюблен, «Илиаду» читает, похваливает: вот как в старину благородно воевали! Да…
Как все необычные люди, Безбедов вызывал у Самгина любопытство, — в данном случае любопытство усиливалось еще каким-то неопределенным, но неприятным чувством. Обедал Самгин во флигеле у Безбедова, в комнате, сплошь заставленной различными растениями и полками книг, почти сплошь переводами с иностранного: 144 тома пантелеевского
издания иностранных авторов, Майн-Рид, Брем, Густав Эмар, Купер, Диккенс и «Всемирная география» Э. Реклю, — большинство книг без переплетов, растрепаны, торчат
на полках кое-как.
Лесли Уорд, Оливер Лодж
на английском языке, последнее немецкое
издание «Космоса» Гумбольдта, Маркс, Энгельс…
Об
издании газеты он уже ж говорил, а
на вопрос Самгина пробормотал...
Дронов вертелся, кипел, потел, он продолжал ожесточенно искать денег
на издание газеты, а Тося, усмехаясь, говорила...
— Правда, что Савва Морозов дает деньги
на издание «Искры»?
Мне называли имя английского богача, который пожертвовал вместе с другими огромные суммы
на эти
издания.
Мы пошли по улицам, зашли в контору нашего банкира, потом в лавки. Кто покупал книги, кто заказывал себе платье, обувь, разные вещи. Книжная торговля здесь довольно значительна; лавок много; главная из них, Робертсона, помещается
на большой улице. Здесь есть своя самостоятельная литература. Я видел много периодических
изданий, альманахов, стихи и прозу, карты и гравюры и купил некоторые изданные здесь сочинения собственно о Капской колонии. В книжных лавках продаются и все письменные принадлежности.
Впрочем, обе приведенные книги, «Поездка в Якутск» и «Отрывки о Сибири», дают, по возможности, удовлетворительное понятие о здешних местах и вполне заслуживают того одобрения, которым наградила их публика. Первая из них дала два, а может быть, и более
изданий. Рекомендую вам обе, если б вы захотели узнать что-нибудь больше и вернее об этом отдаленном уголке, о котором я как проезжий, встретивший нечаянно остановку
на пути и имевший неделю-другую досуга, мог написать только этот бледный очерк.
— «Зачем же?» — «
На издание ваших сочинений».
Другой трактир у Зверева был
на углу Петровки и Рахмановского переулка, в доме доктора А. С. Левенсона, отца известного впоследствии типографщика и арендатора афиш и
изданий казенных театров Ал. Ал. Левенсона.
Такие бани изображены
на гравюрах в
издании Ровинского. Это Серебрянические бани,
на Яузе.
В екатерининские времена
на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои
издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в первой половине прошлого столетия, был выстроен новый, который принадлежал генералу Шилову, известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
На следующий же урок Буткевич принес мне маленькую брошюрку, кажется киевского
издания.
На обложке было заглавие, если не ошибаюсь: «Про Чуприну та Чортовуса», а виньетка изображала мертвого казака, с «оселедцем»
на макушке и огромнейшими усами, лежавшего, раскинув могучие руки,
на большом поваленном пне…
Харченко действительно быстро устроился по-новому. В нем сказался очень деятельный и практический человек. Во-первых, он открыл внизу малыгинского дома типографию; во-вторых, выхлопотал себе право
на издание ежедневной газеты «Запольский курьер» и, в-третьих, основал библиотеку. Редакция газеты и библиотека помещались во втором этаже.
[Печатая мою третьим
изданием, я должен с благодарностью сказать, что не обманулся в надежде
на сочувствие охотников и вообще всех образованных людей.
В 768 году Амвросий Оперт, монах бенедиктинский, посылая толкование свое
на Апокалипсис к папе Стефану III и прося дозволения о продолжении своего труда и о
издании его в свет, говорит, что он первый из писателей просит такового дозволения.
Сказав таким образом о заблуждениях и о продерзостях людей наглых и злодеев, желая, елико нам возможно, пособием господним, о котором дело здесь, предупредить и наложить узду всем и каждому, церковным и светским нашей области подданным и вне пределов оныя торгующим, какого бы они звания и состояния ни были, — сим каждому повелеваем, чтобы никакое сочинение, в какой бы науке, художестве или знании ни было, с греческого, латинского или другого языка переводимо не было
на немецкий язык или уже переведенное, с переменою токмо заглавия или чего другого, не было раздаваемо или продаваемо явно или скрытно, прямо или посторонним образом, если до печатания или после печатания до
издания в свет не будет иметь отверстого дозволения
на печатание или
издание в свет от любезных нам светлейших и благородных докторов и магистров университетских, а именно: во граде нашем Майнце — от Иоганна Бертрама де Наумбурха в касающемся до богословии, от Александра Дидриха в законоучении, от Феодорика де Мешедя во врачебной науке, от Андрея Елера во словесности, избранных для сего в городе нашем Ерфурте докторов и магистров.
Я еду теперь в Петербург просить о
издании ее в свет, ласкаяся, яко нежный отец своего дитяти, что ради последней причины, для коей ее в Москве печатать не хотели, снисходительно воззрят
на первую.
Теперь ему только бы устроиться, а там он пойдет уж
на мелкие обманы, как и обещается в заключительном обращении к публике, по первому
изданию комедии: «А вот мы магазинчик открываем!
Наружно он мало переменился, оброс только бакенбардами; я нашел, что он тогда был очень похож
на тот портрет, который потом видел в Северных цветахи теперь при
издании его сочинений П. В. Анненковым.
На днях был у меня Николай Тургенев; разговорились мы с ним о необходимости и пользе
издания в возможно свободном направлении; тогда это была преобладающая его мысль.
Лиза мне писала, что
издание, о котором мне говорил Модест, по каким-то обстоятельствам не скоро выйдет, как он обещал при моем последнем с ним свидании. [Речь идет о книге М. А. Корфа «Восшествие
на престол Николая I»; отзывы Пущина об этом пасквиле
на декабристов — дальше.]
Совестно видеть, что государственные люди, рассуждая в нынешнее время о клеймах, ставят их опять
на лицо с корректурною поправкою; уничтожая кнут, с неимоверной щедростию награждают плетьми, которые гораздо хуже прежнего кнута, и, наконец, раздробляя или, так сказать, по словам высочайшего указа, определяя с большею точностью и род преступлений и степень наказаний, не подумали, что дело не в
издании законов, а в отыскании средств, чтобы настоящим образом исполнялись законы.
Самое сильное нападение Пушкина
на меня по поводу общества было, когда он встретился со мною у Н. И. Тургенева, где тогда собирались все желавшие участвовать в предполагаемом
издании политического журнала.
Или сами (или кто-нибудь четко пишущий) перепишите мне с пробелами один экземпляр для могущих быть дополнений, только, пожалуйста, без ошибок. Мне уже наскучила корректура над собственноручным своим
изданием. Когда буду в Москве,
на первом листе напишу несколько строк; велите переплетчику в начале вашей книги прибавить лист… [Лист — для посвящения Е. И. Якушкину Записок о Пушкине (вопроизведен здесь автотипически, стр. 40).]
Проси Дмитрия Ивановича, чтоб он подписался
на «Морской сборник» и «Illustration» и велел выслать их Николаю Яковлевечу [Балакшину]. Я не хочу более получать «Journal de S.-Petersbourg», [«Иллюстрация» — франц.
издание; «Петербургская газета».] которым пользовался нынешний год. Все то же, что в «Московских ведомостях», — и иногда даже позже. Стоит то же, что «Illustration», а там я надеюсь найти и портреты и местности, любопытные в нашем далеке. Деньги за эти
издания он вычтет из генварской присылки.
Петряев в библиотеке Читы
на листке, вклеенном во французском
издании немецкой книги врача И.-Г. Циммермана «Уединение» (Париж, 1814).
Дела Розанова шли ни хорошо и ни дурно. Мест служебных не было, но Лобачевский обещал ему хорошую работу в одном из специальных
изданий, — обещал и сделал. Слово Лобачевского имело вес в своем мире. Розанов прямо становился
на полторы тысячи рублей годового заработка, и это ему казалось очень довольно.
Недавно публика любовалась картинкою, помещенною в одном из остроумных сатирических
изданий. Рисунок изображал отца, у которого дочь ушла. Отец был изображен
на этом рисунке с ослиными ушами.
Он бывал оратором
на сходках, он был видным членом по устройству студенческих столовых, он участвовал в записывании, литографировании и
издании лекций, он бывал выбираем старостой курса и, наконец, принимал очень большое участие в студенческой кассе.
В параграфе:"Видимое происхождение нигилизма и тайные предтечи его" — говорилось:"Явное месторождение нигилизма открыто недавно в Москве,
на Цветном бульваре, в доме Селиванова, в гостинице «Крым», в особом оной отделении, именуемом «Ад»; тайные же предтечи оного уже с 1856 года изливали свой яд в той же Москве, в редакции некоторого повременного
издания, впоследствии принесшего в том раскаяние".
Затевались новые периодические
издания, и в особенности обращал
на себя внимание возникавший"Русский вестник".
— «Давно мы не приступали к нашему фельетону с таким удовольствием, как делаем это в настоящем случае, и удовольствие это, признаемся, в нас возбуждено не переводными стихотворениями с венгерского, в которых, между прочим, попадаются рифмы вроде «фимиам с вам»; не повестью госпожи Д…, которая хотя и принадлежит легкому дамскому перу, но отличается такою тяжеловесностью, что мы еще не встречали ни одного человека, у которого достало бы силы дочитать ее до конца; наконец, не учеными изысканиями г. Сладкопевцова «О римских когортах», от которых чувствовать удовольствие и оценить их по достоинству предоставляем специалистам; нас же, напротив, неприятно поразили в них опечатки, попадающиеся
на каждой странице и дающие нам право обвинить автора за небрежность в
издании своих сочинений (в незнании грамматики мы не смеем его подозревать, хотя имеем
на то некоторое право)…»
Хотя поток времени унес далеко счастливые дни моей юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся,
на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской литературы, беру
на себя смелость представить
на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических
изданий.
Миртов засмеялся, показав беззубый рот, потом обнял юнкера и повел его к двери. — Не забывайте меня. Заходите всегда, когда свободны. А я
на этих днях постараюсь устроить вашу рукопись в «Московский ручей», в «Вечерние досуги», в «Русский цветник» (хотя он чуточку слишком консервативен) или еще в какое-нибудь
издание. А о результате я вас уведомлю открыткой. Ну, прощайте. Вперед без страха и сомненья!
К концу 1885 года дела А.В. Насонова пошатнулись,
на издание не стало хватать средств, пришлось передать журнал, который и приобрел некто Щербов, человек совершенно никому не известный и чуждый литературе.
В.А. Гольцев, руководивший политикой, писал еженедельные фельетоны «Литературное обозрение», П.С. Коган вел иностранный отдел, В.М. Фриче ведал западной литературой и в ряде ярких фельетонов во все время
издания газеты основательно знакомил читателя со всеми новинками Запада, не переведенными еще
на русский язык.
После Л.Н. Уткиной, потратившей все свои средства
на издание, оно перешло к Арнольди. Редакторами были Н.П. Кичеев и Ал. Дм. Курепин.
Вдруг
на номере 223 газета остановилась — это был последний номер
издания В Н. Бестужева.